Олег АСИНОВСКИЙ
* * *
Янычар пушной пыхтит.
Чернобурый глазик
с него слизывает Кит.
Сплевывает в тазик
Кит глазастою слюной.
Янычарьи слезы
он расщепленной спиной
высосал из розы.
В подмосковной слободе
раненая тетка
полоскается в воде
ниже подбородка.
Голова ее торчит
над водой, как запах.
Под ногтями пульс стучит.
Кит на задних лапах
приседает между ног
тетки мягкокровной.
Или православный Бог
саблей машет ровной.
* * *
Емеля язык на грудь
свесил для красоты
на озере Чад, где чудь
овцам стрижет хвосты.
Чтобы в тени овец
состарился он в стригаля,
семь из груди сердец
выползли на поля.
Почва от них жирней,
овцы ее жуют,
мимо лежачих камней
жала свои суют.
* * *
Щуп красив, как перелетный
гусь в тяжелых облаках.
Вавилонский царь нечетный
с ним на мертвых языках
говорит и не минирует
башню у себя на лбу.
В ней царевич онанирует.
К пограничному столбу
башню привязал и щупает
он отцовские глаза.
Или кожа глазья хлюпает,
с ногтя катится слеза.
* * *
Юннат сжимается в юннатиху.
Из головы его ресница
летит, курносая в Саматиху
и над Египтами клубится.
В Саматихе колючая телега
до неба выросла, кустясь.
Сто Мандельштамов без разбега
ползут в нее. Юннат, бесясь
сам разбивает их на пары.
Он с Мандельштамом на руках
торчит, румяный из Сахары
в микроскопических чулках.
© Олег Асиновский
| 
