Пещеры |
Андрей МАЛЕАК
* * *
Бога нет; чайник пыхтит на плите.
Дела нет мне до святого венца:
С утра на работу, да и днем тоже дела;
пых-пых,
То чайник пыхтит на плите, вот уже пора уходить,
А он все пыхтит:
пых-пых,
Детей в детский сад, с работы по магазинам,
Чтобы купить продуктов на вечер, затем –
проверка домашних заданий;
Жена вот уже месяца два как в больнице,
Врачи говорят: рак. Мне и ночью не спится:
Смоляных кошмаров черные кони топчут белый
Хлеб и овес; в их гривах я задыхаюсь:
пых-пых,
То чайник кипит-закипает; залить кипятком
Свое горе, их мать умирает, а мне –
Что мне остается? Тревога (за себя и за них),
пых-пых,
А она ведь верила в Бога,
пых-пых,
Которого я проклинаю и ненавижу,
пых-пых,
Она никогда не узнает об этой моей ненависти,
пых-пых,
Ведь она любит тебя, Боже! Она любит тебя!
Но, скажи, за что любить тебя?
Пых-пых,
Скажи, как любить тебя?
Как? Как?
Просвети тупицу и дурака! Осветли! Озари!
Сделай, пока я не заорал:
ОСТАВЬ В ПОКОЕ МОЮ ЖЕНУ, СВОЛОЧЬ!
Попробуй забрать ее от меня…
Я больше так не могу…
И еще раз: что ты ей дал за ее веру в тебя?
за ее любовь к тебе?
Вы оба – безумцы!
Как? Ответь же мне!
Как? Как?
Любить безумную троицу твоего лица,
В ожидании неизбежного конца –
Наказания за грехи… Почему ж ты молчишь?
Пых-пых,
То лишь чайник пыхтит на плите.
Заставь же меня замолчать! Я же
Смеюсь над тобой. Да не узнает она,
Что я смеюсь над тобой, как я смеюсь…
Пых-пых: кипит он.
Мы крестили наших детей у тебя, в доме твоем –
Церкви твоей. Она так хотела, она также думала,
Что это поможет им, что ты им поможешь…
Пых-пых.
А я ведь даже не знаю, есть ли ты,
нет ли тебя;
А если ты есть, то кто ты, как ты вообще можешь быть.
Пых-пых.
Я так устал ругаться, устал проклинать и кричать
в пустоту.
И каждое утро это “пых-пых”, и каждое
Утро словно в аду…
Ага, а ты все смеешься, говоришь:
Это не ад, видел бы ты ад, говоришь, ты бы все
Понял… Ха-ха.
Пых-пых.
Но говоришь ли ты в самом деле? Как это смешно!
Ад?! Какого черта – ад?
Пых-пых.
Я возвращаюсь к тому, что сказал:
Я очень устал, очень, очень. И
Сейчас – мне трудно – но я готов поверить,
Понять – может быть.
Пых-пых.
Не все сразу.
Но ты, ты мог бы помочь.
Ведь мог бы? Да?
Нет, это чайник пыхтит, я могу слышать…
Пых-пых.
Мне не любить тебя, как любит она, но ради нее
Я буду слушать…
Спаси ее, жесткосердный, подари ей спокойную смерть.
Она всегда была для тебя, она умела слышать тебя.
Мой черед еще не пришел.
Пых-пых.
То чайник кипит на плите; Бога нет?
2001 г.
* * *
Малларме
Неясный поток, сок небесный,
Телесно-небесный сок,
Из ада желчи яда ток,
Огнем безвестным, в танце,
Мысли мрак кружится,
Пьется лист росою,
На стекло ложится,
Отражаясь в тайне,
Свет луны печальный,
Будто в чашке чая,
Тонет, умирая,
Оставляет тайну,
В спальне мирозданья,
Тонких очертаний
Мрачные черты.
* * *
Капает из крана вода.
Кап, кап, кап.
А я сижу и пишу стихи,
Согнувшись над желтой рекой,
И туман у меня в голове.
Напротив невеста ждет,
Понурив усталый взгляд.
А я никогда не женюсь:
Слеп и стар, я не вижу ее.
Мелодия флейты молчит,
Из дыр тараканы, и,
На кончиках пальцев своих,
Бегут, размножая заразы.
В этот день я не сплю, пишу стихи;
Аромат эвкалипта рвет ноздри;
А кровавые пятна луны
Стекают в забытые грезы.
* * *
Мир тесен и неотесан,
И я плыву по течению весело.
Спотыкаясь о бревна,
Натыкаясь на подводные камни.
Гранатовы кости бросая
В зубы тигровых акул.
А море журчит подо мной,
Журчит и поет свою песню.
Сладка его песня, сладка его боль,
И водная гладь его великолепна.
А мне плыть и плыть.
Без остановок, не умирая,
Не падая ввысь и обратно.
Рифы обходят меня, и
Море не примет меня,
И земля оттолкнет мое тело
Назад, ибо не умирая мне плыть,
Плыть до последнего дня,
Который никогда не наступит.
ЛУННЫЙ ФОНАРЬ
Мракобесие и любовь,
Печаль и тоска фонарей,
Их взоры к красной луне,
Их взоры тыща огней.
Боль и безумства стекла,
Расстроенных нервов спираль.
Из трещин видны провода,
Тычинки кровавых червей.
Красная луна молчит:
Ей не нужна любовь фонарей.
Кровавая луна молчит:
Ее не взволнует дребезг стекла.
Дзнь-дзнь. Умер фонарь.
Потек теплым кровавым светом.
А красная луна молчит,
Кровавая луна все молчит:
Ее не взволнует дребезг стекла,
Ей не нужна любовь фонарей.
Дзнь-дзнь, дзнь-дзнь.
Один за другим умирают фонари.
Дзнь-дзнь, дзнь-дзнь.
Смеется красная луна:
Дзнь-ха-ха, дзнь-ха-ха.
Плачет заплывший фонарь:
Дзнь-дзнь, дзнь-дзнь.
И кровь, кровь льет луна,
Красная луна льет кровь
На стекла земных фонарей.
И кровь, пьет кровь луна,
Красная луна пьет кровь,
Кровь земных фонарей.
Дзнь-ха-ха, дзнь-ха-ха
Смеется луна.
Дзнь-дзнь, дзнь-дзнь
Плачет фонарь.
* * *
Тело цветка в теплице теплится,
Соком пыльцы пчела упивается,
Теплое солнце лучом пробивается,
В сердце, почву, стекло.
Тело ребенка в песочнице сыпчится,
Нежной рукой кулички куличатся,
Голос мамаши из дома доносится,
В сердце, почву, песок.
Тело женщины в ванне пениться,
Мягкой губкой по коже губится,
Страстным взглядом зеркал улыбается,
Ребенку, телу, цветку.
RABYF
Книга не сон, не объект, не летучая рыба.
Имя RABYF говорит мне о многом.
Тайна сама раскрывается чувственным словом,
Словно цветок, возбуждаемый утренним майским лучом.
Книга не то и не это: имя RABYF говорит,
Что такой книги нету и быть не может.
Переключение с русского на английский
Ведет к рождению книги.
С клавиш клавиатуры слетает загадка имя.
Случайное рождение книги RABYF
Книги-Вселенной
Навевает воспоминания о том,
Что не сон, не объект, не летучая рыба.
© Андрей Малеак
|
|
