ЛИМБ - журнал современной поэзии - №12 - Проза

У Федора Ксаверьевича Хаммера, чиновника губернской казенной палаты и небольшого ораниенбаумского помещика, была скверная привычка, которая, разрастаясь, с годами перешла в настоящую пагубную страсть. В деревне еще можно было худо-бедно притворяться, что все идет так, как надо. Но каждый раз, приезжая по делам службы в город, Хаммер в последнее время причинял своим сослуживцам и знакомым немало неприятных неудобств.

Как известно, в Петербурге, особенно летом, бывает необыкновенно много гвоздей. же в конце апреля, когда распускаются нежные листья лип, на бульварах показываются отдельные робкие гвоздики. А начиная с первых, наполненных теплой негой майских вечеров, и вплоть до последних, уже напоенных горьким надломом осени дней конца августа целыя вереницы начищенных до зеркальнаго блеска гвоздей разного роста, толщины и размера шляпок заполняют собой все парадныя улицы, скверы и площади. Гвоздями пересыпана толпа на Невском, они составляют добрую половину посетителей шумных галлерей Пассажа и лавок Гостинаго Двора. Летний Сад в погожий день прямо-таки кишит гвоздями.

Обыватели смотрят на это по-разному. Одни возмущаются и призывают гвоздей и прочих подданных возстановить пошатнувшуюся нравственность. Другие, пыхтя сигарой за вечерним вистом, благодушно восклицают: "Laissez faire!"² и даже склонны закрывать глаза на возникающие из-за гвоздиного нашествия легкие безпорядки. Третьи – большею частью гвардейские офицеры и молодые чиновники для особых поручений – и вовсе втихомолку жуируют жизнью и очень ею довольны.

Федор Ксаверьевич же, к сожалению, не относился ни к одной из этих категорий. Никто теперь уже не узнает, когда его впервые обуяла эта хвороба. Хаммер, с одной стороны, совершенно не выносил гвоздей. Самый вид их, свободно и с вызовом разгуливающих по городу, доводил его до приступов мигрени и тошноты. С другой же стороны, вопреки настойчивым советам его доброй знакомой – старой безобразной карги, баронессы von Uxkull-Stackelberg ("Ne regardez pas, mon cher! Ne regardez pas!"³ – скрежетала она, кутаясь в фиолетовую шаль.), Ф.К. был равным образом не в состоянии и игнорировать появление этих безстыдных существ.

Поэтому каждый день, проведенный им в городе, неизменно превращался в муку. Выйдя из вокзала, Федор Ксаверьевич почтенно и благонамеренно шел в присутствие. Он не брал извозчика, так как был от природы несколько скуповат. Высокаго роста, одетый в темно-коричневый сюртук и такие же панталоны, он шествовал по троттуару, держась необыкновенно прямо. (Враги Хаммера тайком злословили о нем, что однажды в молодости он в припадке ярости проглотил метлу.) Маленькие серо-стальные глазки, не слишком, между нами говоря, украшавшие его бледное, узкое и чрезвычайно длинное лицо, смотрели прямо перед собой. Совершенно седые, коротко остриженные волосы, блестя от бриллиантина, тесно облегали узкий и продолговатый, как у муравьеда, череп. Федор Ксаверьевич не носил ни трости, ни портфеля, а свои маленькие ручки складывал на груди или засовывал в боковые карманы сюртука. Впрочем, не исключено, что у него и вовсе не было рук.

И вот на тебе! В тот момент, когда этого менее всего ожидаешь, из какого-нибудь трижды проклятого проходного двора на Большой Конюшенной непременно выныривает новенький блестящий гвоздь. Чтоб он провалился! Во рту у Хаммера -- еще за мгновенье до этого такого гладкаго, такого идеально промасленного! – сразу становилось очень сухо, члены охватывала противная мелкая дрожь, и голова сама собою поворачивалась своей ударной затылочной частью в ту сторону, где, удаляясь, еще была видна ничего не подозревавшая безмозглая шляпка. Уже несколько раз Ф.К. не удавалось совладать с собой: и тогда были неудобства, гадкие свертки денег в конвертах (чтобы замять дело), гадкия наемныя квартиры в провинциальных городах и даже, однажды, совсем неприятный разговор с мужланами в полицейском участке. Тогда дело грозило принять весьма серьезный оборот: но вмешался сослуживец тогдашняго градоначальника, дальний родственник баронессы -- и все в конце концов уладилось.

Но однажды Хаммеру не повезло, и никто не успел прийти ему на помощь. Он шел, как обычно навощенный и начищенный до зеркальнаго блеска, и на Миллионной, уже готовясь свернуть на Малую Морскую, повстречал целую стайку молоденьких, тоненьких гвоздиков в маленьких кокетливых шляпках. В тот день его было не сдержать никакими силами. Напрочь позабыв о своем доселе незапятнанном послужном списке, о законопослушании, о приличествующем возрасту поведении, он развернулся ко гвоздикам своим плоским массивным затылком, наклонился вперед и совсем уж было изготовился для своего безошибочного, мастерски точного удара...

... Как вдруг на него самого обрушился удар такой силы, что он разом вошел в торцовую мостовую по самую макушку -- и исчез. Искавшие его жандармские чины приняли отполированную стальную пластинку на мостовой за новомодное крепление деревянных торцов.

Дело же было просто в том, что Хаммер в тот день был необычно разсеян. В порыве своей болезненной страсти он и не заметил, что молодых гвоздиков сопровождал на урок танцев кузнечный молот в чине генерал-аншефа. Генерал был их опекуном.

_______________________________
¹ Roman lyrique en 3 actes de Piotr Illich Tchaikovsky, d'apres une nouvelle de Pouchkine. Livret de Modest Tchaikovsky. Cree a St-Petersbourg en 1890.
² "Ах, оставьте! Пусть поступают, как им угодно."
³ "Не смотрите, милый мой! Не смотрите!"

Григорий Злотин

Молотова незадача

» п о э з и я » п р о з а » э с с е » д е б ю т »	«« л и т е р о с ф е р а »»	Февраль - Март 2002 г.