Александр АЗАРЕНКОВ
...
Завтра в городе будет праздник серединыначалаконца
Все больные получат двойную дозу а здоровые в область лица
Все святые получат амнистию а слепым дадут по ружью
И разделят оставшихся женщин как коров на твою и мою
Завтра в городе будет праздник несмываемой чистоты
Партизаны вернутся из леса и будут заново строить мосты
Все старухи оденутся в бархат и украсят балконы травой
И огню предадут все любовные письма не вернувшихся с передовой
Завтра в городе будет праздник симфонической тишины
И по этой причине все дети будут абсолютно пьяны
Кто-то снова напишет гернику кто-то изобретет колесо
Ну а кто-то просто трофейной пушкой продырявит себе висок
Завтра в городе будет праздник ожиданья минувшей зимы
Молодой генерал-губернатор будет снова давать взаймы
Будут вновь подлежать кастрации все бездомные кобели
И еще один филиал мавзолея возведут на остатках земли
Завтра в городе будет праздник антарктической белизны
Кто-то молча приспустит знамена кто-то гордо приспустит штаны
Под одной синтетической елкой будут снова иметь разговор
Капитан Воронин полковник Васин и эстонец спустившийся с гор
...
Всё также подозрительно легко
Течёт вода в протянутые пальцы,
И конопатят солнечные зайцы
Фасады дорогих особняков
И в массе израсходованных слов
Мелькают опостылевшие лица,
И кружит лето бронзовою птицей
В сиянии стеклянных куполов
А мы всё чаще в липкой тишине,
В преддверии обыденных парадов
Цепляем потускневшие награды
На силуэты собственных теней.
В процессе обретения чудес
Нам надобятся лишние движенья
Искусственного самовыраженья,
Утратившего свой начальный вес
Наверное, и мне не избежать
Последствий затянувшейся разлуки
И я вхожу в распахнутые руки,
Как между рёбер - лезвие ножа.
...
На остывающие лица
Ложатся ломаные тени,
И пахнут спелою пшеницей
Её колени.
И ритуальные октавы
Стекают по кирпичной кладке,
И шепчут скошенные травы,
Что всё в порядке.
А я касаюсь парапета
Обратной стороной ладони,
И мир погасшей сигаретой
Во мраке тонет.
И заполняются шкафами
Давно пустующие ниши,
И бродит небо вместе с нами
По мокрым крышам.
Полузабытые герои,
Полураскрытые тетради
А мы на прошлое с тобою
Махнем не глядя.
Всё повторится по спирали
И растворится на рассвете.
Мы будем счастливы едва ли
На этом свете.
...
За окном дожди и взрывы
Клены мокрые качает
Персонал без перерыва
То балдеет, то скучает
Цыпки, сифилис, простуда
Одиночная палата
Грязь, казенная посуда
Рожа пьяного медбрата
На столе омлет яичный
Вперемешку с тертым сыром
В коридорах как обычно
Душно, холодно и сыро
Марля, признаки желтухи
Опрометчивые дозы
Люди дохнут, словно мухи
Без причины и наркоза
Боевые офицеры
Откровенная халява
Без разбора и прицела
Косит смерть рукой костлявой
Санитарки, рюмки, утки,
Кашель, гнойные нарывы
И шестнадцатые сутки
За окном дожди и взрывы
...
Она работает на крыше она спит под водой
Ее никто и никогда не видал молодой
Она меняет свои деньги на кино вино и буги-вуги
Всегда одетая по моде пьер карден суррогат
Тяжелый свитер длинный плащ и долгий путь наугад
Дрейфует словно одинокий фрегат
По центру и округе
Ее всегда берут с поличным отпуская под залог
Как обладательницу самых героических ног
И все долги как между пальцев песок
А пули мимо цели
Чужая серая общага с видом на гаражи
В непредсказуемое небо поднялись этажи
Здесь невозможно но приходиться жить
Неделю за неделей
Огромный город по утрам похож на спальный вагон
Лишь слабый свет фонарей да блеск ментовских погон
Таксист смеется и идет на обгон
И давит на педали
А у нее в кармане связка незнакомых ключей
Остатки спелой травы и адреса сволочей
И путь который не ее и ничей
По жизненной спирали
...
Следы напрасных откровений
Дымились в утренних огнях,
И две бесформенные тени
Купались в мятых простынях.
И символические фразы
На непонятном языке
Обломками китайской вазы
Пылились в старом сундуке.
Пронумерованные лица
Дышали в стылое окно,
На занавесочку из ситца
Роняя горькое вино
И голубые незабудки
Касались белого плеча
А в глубине суфлёрской будки
Горела тонкая свеча.
...
Сосут ночные фонари
Земную влагу
Здесь вам не Мюнхен и не Рим
И не Чикаго
Здесь в моде горькое вино
И злые речи
Здесь вой сирены за окном
И свист картечи
Здесь все давно подключены
К одной системе
Порнографические сны
Гнилое время
Из телефонных проводов
Свяжи мне свитер
И я до первых холодов
Уеду в Питер
Опять на Невском бархатный сезон
По подворотням снег последний тает
И старушня усевшись на газон
Читает
На паперти усталый инвалид
Играет на зубах блатной мотивчик
И к девочкам забраться норовит
Под лифчик
Трясется человеческая муть
В желудке одноглазого трамвая
И вечность перевернутая чуть
Живая
Витает над булыжной мостовой
И оседает на тюремных башнях
И броситься с моста вниз головой
Не страшно
Рождественский романс
Соседская жена с ушами добермана
На лавочке с утра пьёт красное вино
Достану портсигар из заднего кармана
И молча покурю в открытое окно
И молча погляжу в печали и покое
На этот небольшой убогий городок
Который, не спеша, вдыхает запах хвои
И тщательно жуёт свой праздничный пирог
Рождественский пейзаж сквозь дырочку в мишени
Попробуй, нарисуй, а после расскажи
Как быстро вопреки земному притяженью
Уходит в небеса моя земная жизнь
Окопы в полный рост как силосные ямы
Разбитые дома сырые блиндажи
И тысячи крестов молчащие упрямо
Попробуй, нарисуй, попробуй, расскажи
Струится желтый дым из паровозных топок
Звенят на проводах стеклянные шары
Старуха на столе танцует между стопок
И дети налегке минируют дворы
Что было под рукой тем я и застрелился
Под старым фонарём у каменных ворот
А по земле вокруг холодный снег стелился
И залетал ко мне за шиворот и в рот.
...
Испуганный мальчик в свои двадцать восемь
Не знает откуда берутся дебилы
За окнами город а в городе осень
Но осенью кто-то копает могилу
Мы редко рождались и медленно жили
Стараясь спасти чистоту горизонта
В больничном покое на строгом режиме
В глубоком тылу и на линии фронта
Цветной календарь временами лукавил
И теплые ливни сменялись снегами
Любовь без причин без конца и без правил
В огромной стране населенной врагами
В казарме напротив темно и безлюдно
Опять самоволка избыток свободы
Разрушенный город как старое судно
Выходит под флагом в нейтральные воды
И время сжимается как на допросе
И трудно преследовать прежние цели
Испуганный мальчик в свои двадцать восемь
На скользком карнизе в оконном прицеле
© Александр Азаренков
| 
