Олеся ВОРОНЦОВА
* * *
Нафилософствовались всласть
В аудитории
С окнами на декабрь.
Я видела: некоторые из нас,
Выходя, отряхивали с ботинок
Застывшую грязь.
А некоторые расправили плечи.
Не знаю – кого как,
А меня у набережной ожидал вечер.
* * *
Если скрестить снегиря и синицу,
То-то получится апельсин...
Оранжевеет и длится
Мир на закате.
Спроси,
Может, дадут тебе на дорогу
Денег немного.
А провожать не зови, если только –
Сами.
* * *
За окнами метро
Сомнительный пейзаж.
Не прислоняться.
Прислоняюсь.
Но тень мою пронзают трубы
И красные огни.
И станции – похоже – с ними
Иже
И заодно.
* * *
А утром дождь. Какая жалость!
Зима, похоже, забежала
Спросить, который час.
Стрельнуть, быть может, сигарету,
Но не услышала ответа
От нас.
Погоде повинуясь слепо
(Пейзажной лирики нелепость)
Затормозила жизнь.
Как при внезапной остановке
О воздух стукнулись неловко
С десяток пассажиров.
* * *
Переломанный хребет сна.
Соседи шумные – или кто?
Может, ветер позавидовал из-за окна.
А мне теперь – что
С ним?
Не срастется. Разве что пристрелить,
Как лошадь, загнанную нечаянно:
Пойти на кухню, поставить чайник,
Вымыть посуду, душа не болит,
Слушать, как ссорятся, как уходит весна,
Наблюдать спокойствие спящих окон,
Заглядывать в неподвижное око
Своего несчастного сна.
* * *
Для того, кто уснул на моих волосах,
написать
обо всем на свете –
картину.
О порезанном пальце,
тумане над заливом.
С каким трудом
удаются солнечные дни!
Впрочем, о многом
он знает – сам.
Об Эдгаре По, к примеру.
И он прав, когда никому не верит.
* * *
Еще одна отмечена судьба
Особой галочкой в графе гроссбуха.
Ну, в смысле, в книге бытия. Для слуха
Для русского так правильнее, но
Щас как-то принято: спокойно, сухо
О главном. Даже если дело в том,
Что судьбы отмечаются перстом.
* * *
Загрустили горячие пирожки,
Улыбаются мороженщицы.
Это потому что у нас жаркий май.
Вместо газетных листков – лепестки
(Новости – все равно – уже растрезвонил трамвай).
А новости нынче хорошие.
* * *
Поднимаясь и уходя,
оглянись на скамейку.
Нет, это не мелко,
не мелочно.
А еще лучше
уходя от друга, оглянись –
так, на всякий случай.
Говорить-то об этом пошло –
человек откровенно болеет прошлым.
Видно, что-то оставил
очень хорошее.
* * *
Пришли под утро.
Видимо, домой
их не пускал отец.
Звенели стекла в первом этаже.
А завтра беспощадные собаки
оставят в палисаднике
ненужный труп кота.
Но человек в оранжевом окне –
напротив,
конечно, думает,
что это все
и есть – его вина.
* * *
Кто это бежит за поездом?
В лиловых цветах
Споткнулся и остался день.
По бокам –
Полосы рельсов.
Кузнечики
Хотели перестрекотать,
Но средняя полоса
Оборвалась.
И наступил север.
* * *
Без громких слов намного тише.
И даже слышен
Ропот крыши.
Там не лунатики, не кошки:
Там листья проложили
Свои дорожки.
А впрочем, громко даже это.
Молчи, мы провожаем лето.
* * *
Смерть зовут Валентиной Тарасовной –
Как соседку по коммуналке.
Она ходит мимо унитаза
И по утрам от глупости стучит палкой.
Тараканы за плитой газовой,
Чайник – в копоти весь.
Только ты ей не рассказывай,
Что это она и есть.
* * *
И наступил сезон соплей,
И утепляться стало модно.
Теперь, пожалуй, даже можно
Списать на сырость – лень,
Хандру и пьянство. Долгий сон
Оправдан недостатком солнца.
Но отопительный сезон
Грядет. И скоро нам придется
Причины новые искать:
Тоска по мировой культуре?
Экзистенциальная тоска?
Найдем. Придумаем. Схалтурим.
Да ладно, не сердись, дружок.
Вот – капли в нос, а вот – платок.
* * *
Из города уходят кони:
На реставрацию как будто,
Но грустно чёрт возьми.
* * *
Апология мимолетности,
В просторечии именуемая – осень.
Птицы летят – мимо,
Лица летят – мимо,
Листья летят – мимо.
Это красиво очень,
Только невосполнимо.
* * *
Наблюдается убывание смысла –
С возрастом – а без него – как?
Всё реже улыбаешся дуракам,
Всё меньше доверяешь словам
И даже числам.
А если это необратимый и линейный
Процесс?
Какой хаос будет в конце!
Целые тонны соли снежной
Успокаиваются на лице.
* * *
Когда затихает, всхлипывая, последнее горе
(Последнее в том смысле, что после него других еще не было),
Возникает желание бежать, громко спорить,
Доказывать, ссылаясь на небо.
Конечно, страдание – это твое право,
Можешь предъявлять его, это будет выглядеть даже очень.
Только поймают тебя, как с документом просроченным
В очередную облаву.
* * *
В зеркале отражается добрая половина
Того, что в принципе может в нем отражаться.
Книжные пирамиды, шторы, камины.
И я против этого не возражаю.
Отражается музыка, если кто-то из нас садится
За клавиши. Отражаются Пасха и Новый год.
Но само зеркало чего-то стыдится
И чего-то ждет.
* * *
Они нарочно паруса не поменяли,
Чтобы – о смерти – мысль.
Едва ли
Была ошибка.
Острый мыс
Ворвался в море криком истеричным.
А море – жестами:
"Ведь это неприлично..."
© Олеся Воронцова
| 
