Пещеры |
Андрей МАЛЕАК
* * *
Бога нет; чайник пыхтит на плите. Дела нет мне до святого венца: С утра на работу, да и днем тоже дела; пых-пых, То чайник пыхтит на плите, вот уже пора уходить, А он все пыхтит: пых-пых, Детей в детский сад, с работы по магазинам, Чтобы купить продуктов на вечер, затем – проверка домашних заданий; Жена вот уже месяца два как в больнице, Врачи говорят: рак. Мне и ночью не спится: Смоляных кошмаров черные кони топчут белый Хлеб и овес; в их гривах я задыхаюсь: пых-пых, То чайник кипит-закипает; залить кипятком Свое горе, их мать умирает, а мне – Что мне остается? Тревога (за себя и за них), пых-пых, А она ведь верила в Бога, пых-пых, Которого я проклинаю и ненавижу, пых-пых, Она никогда не узнает об этой моей ненависти, пых-пых, Ведь она любит тебя, Боже! Она любит тебя! Но, скажи, за что любить тебя? Пых-пых, Скажи, как любить тебя? Как? Как? Просвети тупицу и дурака! Осветли! Озари! Сделай, пока я не заорал: ОСТАВЬ В ПОКОЕ МОЮ ЖЕНУ, СВОЛОЧЬ! Попробуй забрать ее от меня… Я больше так не могу… И еще раз: что ты ей дал за ее веру в тебя? за ее любовь к тебе? Вы оба – безумцы! Как? Ответь же мне! Как? Как? Любить безумную троицу твоего лица, В ожидании неизбежного конца – Наказания за грехи… Почему ж ты молчишь? Пых-пых, То лишь чайник пыхтит на плите. Заставь же меня замолчать! Я же Смеюсь над тобой. Да не узнает она, Что я смеюсь над тобой, как я смеюсь… Пых-пых: кипит он. Мы крестили наших детей у тебя, в доме твоем – Церкви твоей. Она так хотела, она также думала, Что это поможет им, что ты им поможешь… Пых-пых. А я ведь даже не знаю, есть ли ты, нет ли тебя; А если ты есть, то кто ты, как ты вообще можешь быть. Пых-пых. Я так устал ругаться, устал проклинать и кричать в пустоту. И каждое утро это “пых-пых”, и каждое Утро словно в аду… Ага, а ты все смеешься, говоришь: Это не ад, видел бы ты ад, говоришь, ты бы все Понял… Ха-ха. Пых-пых. Но говоришь ли ты в самом деле? Как это смешно! Ад?! Какого черта – ад? Пых-пых. Я возвращаюсь к тому, что сказал: Я очень устал, очень, очень. И Сейчас – мне трудно – но я готов поверить, Понять – может быть. Пых-пых. Не все сразу. Но ты, ты мог бы помочь. Ведь мог бы? Да? Нет, это чайник пыхтит, я могу слышать… Пых-пых. Мне не любить тебя, как любит она, но ради нее Я буду слушать… Спаси ее, жесткосердный, подари ей спокойную смерть. Она всегда была для тебя, она умела слышать тебя. Мой черед еще не пришел. Пых-пых. То чайник кипит на плите; Бога нет?
2001 г.
* * *
Малларме
Неясный поток, сок небесный, Телесно-небесный сок, Из ада желчи яда ток, Огнем безвестным, в танце, Мысли мрак кружится, Пьется лист росою, На стекло ложится, Отражаясь в тайне, Свет луны печальный, Будто в чашке чая, Тонет, умирая, Оставляет тайну, В спальне мирозданья, Тонких очертаний Мрачные черты.
* * *
Капает из крана вода. Кап, кап, кап. А я сижу и пишу стихи, Согнувшись над желтой рекой, И туман у меня в голове. Напротив невеста ждет, Понурив усталый взгляд. А я никогда не женюсь: Слеп и стар, я не вижу ее. Мелодия флейты молчит, Из дыр тараканы, и, На кончиках пальцев своих, Бегут, размножая заразы.
В этот день я не сплю, пишу стихи; Аромат эвкалипта рвет ноздри; А кровавые пятна луны Стекают в забытые грезы.
* * *
Мир тесен и неотесан, И я плыву по течению весело. Спотыкаясь о бревна, Натыкаясь на подводные камни. Гранатовы кости бросая В зубы тигровых акул. А море журчит подо мной, Журчит и поет свою песню. Сладка его песня, сладка его боль, И водная гладь его великолепна. А мне плыть и плыть. Без остановок, не умирая, Не падая ввысь и обратно. Рифы обходят меня, и Море не примет меня, И земля оттолкнет мое тело Назад, ибо не умирая мне плыть, Плыть до последнего дня, Который никогда не наступит.
ЛУННЫЙ ФОНАРЬ
Мракобесие и любовь, Печаль и тоска фонарей, Их взоры к красной луне, Их взоры тыща огней.
Боль и безумства стекла, Расстроенных нервов спираль. Из трещин видны провода, Тычинки кровавых червей.
Красная луна молчит: Ей не нужна любовь фонарей. Кровавая луна молчит: Ее не взволнует дребезг стекла.
Дзнь-дзнь. Умер фонарь. Потек теплым кровавым светом.
А красная луна молчит, Кровавая луна все молчит: Ее не взволнует дребезг стекла, Ей не нужна любовь фонарей.
Дзнь-дзнь, дзнь-дзнь. Один за другим умирают фонари. Дзнь-дзнь, дзнь-дзнь.
Смеется красная луна: Дзнь-ха-ха, дзнь-ха-ха. Плачет заплывший фонарь: Дзнь-дзнь, дзнь-дзнь.
И кровь, кровь льет луна, Красная луна льет кровь На стекла земных фонарей.
И кровь, пьет кровь луна, Красная луна пьет кровь, Кровь земных фонарей.
Дзнь-ха-ха, дзнь-ха-ха Смеется луна. Дзнь-дзнь, дзнь-дзнь Плачет фонарь.
* * *
Тело цветка в теплице теплится, Соком пыльцы пчела упивается, Теплое солнце лучом пробивается, В сердце, почву, стекло. Тело ребенка в песочнице сыпчится, Нежной рукой кулички куличатся, Голос мамаши из дома доносится, В сердце, почву, песок. Тело женщины в ванне пениться, Мягкой губкой по коже губится, Страстным взглядом зеркал улыбается, Ребенку, телу, цветку.
RABYF
Книга не сон, не объект, не летучая рыба. Имя RABYF говорит мне о многом. Тайна сама раскрывается чувственным словом, Словно цветок, возбуждаемый утренним майским лучом. Книга не то и не это: имя RABYF говорит, Что такой книги нету и быть не может. Переключение с русского на английский Ведет к рождению книги. С клавиш клавиатуры слетает загадка имя. Случайное рождение книги RABYF Книги-Вселенной Навевает воспоминания о том, Что не сон, не объект, не летучая рыба.
© Андрей Малеак
|
|