|

Эссе

|

Поэзия

|

Дебют

---

Юлия Могилевер

Девушка-одуванчик
По одноименному рассказу Роберта Янга

 

Что тебе, Господи, наша любовь

 
Пребывая на лабораторном столе в качестве белой мышки,
начинаешь воспринимать скальпель, как нечто не слишком
приятное, но привычное, что же касается боли -
она просто способ существования в этом мире (на этом столе), не более.
О процессе эксперимента, выводах и конечной цели
мышь размышляет, надышавшись эфиром, точнее - в эфирном теле,
не разбираясь в ощущениях вкуса, слуха, обоняния, осязанья, зренья,
создает гипотезы о происхождении и строенье,
вроде теории Большого (включили лампочку) Взрыва,
о Всемирном Потопе (засорившемся сливе),
мы, мол, сгинем и канем в канализацию, то бишь Лету,
но возродимся в новых мышах, и идущие следом
будут сильнее и лучше. При этом, в конечном счете,
каждый получит свое в Книге Судеб (лабораторном отчете),
там, где прошлое, настоящее, будущее - сухим языком без рифм, там,
где смысл жизни аккуратно изложен квадратным шрифтом.
 

 
После Мессии
(Черное на черном)

 Черной болью окутан день.
 клочья света глотает тень,
 душным обмороком звеня.
 Ни луны, ни звезды, ни огня...
 В глотку крик, словно кляп, забит.
 Кто не вымер, давно убит.
 Не таится ни друг, ни враг.
 В ватном мареве вязкий мрак
 над землею челюсти свел...
 
 И Mессия был и ушел.
 

Потехе - Час

Мчись, уносись, пролетай и кончайся - не жалко!
Пухом земля, или скатертью рваной дорожка,
много ль ты стоишь - обед промотавшая ложка
дегтя, кругами текущая шатко и валко
мимо, сквозь пальцы, в бездонную бочку ни меда, ни яда,
под немигающим, незамечающим взглядом.
Что там про сутки молол любознательный Сфинкс?
Грохот часов - это вовсе не вызов на бис.
 

---