Вероника Батхен
* * *
На сцене блеск и мишура, идет роскошная игра, и зрители в азарте
Следят, как движется рука очередного игрока простых актерских партий.
Ромео юн, Ромео пьян, не портит ни один изъян влюбленного героя.
Джульетта манит красотой и кажется почти святой, вся в белом шелке, стоя
У черной рампы на краю, и голос ангелом в раю взлетает на галерку:
«Я за любимым двинусь вслед на сотню лиг, на сотню лет…» Как трогательно горько.
Ликует публика, и шквал оваций Вас очаровал… Актеры и актрисы -
Почти что боги, разве нет? Но мой единственный совет — ни шагу за кулисы.
Гримерка. Лампочка в углу. Огрызок груши на полу. Початая бутылка.
На стуле вянет белый шелк, под стулом — ах! — ночной горшок… Красавица, что пылко
Твердила страстный монолог, уныло штопает чулок… Тупая боль в затылке
Изводит. Палец уколов, она бормочет пару слов, к стеснению не склонна…
Боится в зеркало взглянуть — расплылся стан, обвисла грудь. Вот это примадонна.
А вот Ромео весь в огне — прижал к заплеванной стене кудрявую хористку
И, от… любви… не чуя ног, твердит, что болен, одинок, уже не склонен к риску,
И потому, идя ко дну, он ищет верную жену, а не худую ссору…
Смешон и жалок старый шут! Ну а теперь, я вас прошу, вернемся к режиссеру…
Он пьет один на брудершафт с трюмо расколотым. В ушах звенят скупые фразы:
«…Спектакль вышел на ура — немного хуже, чем вчера. Уже четыре раза
Я слышал этот монолог. А стиль высок, как потолок в провинциальном зале.
Вы не бездарны, но увы не прыгнуть выше головы…» Так зрители сказали.
Жену весной увел корнет. Три дня, как в кассе денег нет. Вокруг чужие лица.
И режиссер наедине с собой купается в вине, мечтая застрелиться…
Для Вас, мой друг, из-за колонн выходит труппа на поклон — к цветам и дифирамбам…
Для нас — работа из работ. Горьки и скудны хлеб и пот… Опять к барьеру рампы
Нас вызывают, и на бис мы исполняем ваш каприз. А в зале львы и лисы.
Монокли взглядов, шелест рук. Останьтесь в кресле, милый друг. Ни шагу — за кулисы!
