MainPage Эссе | Поэзия | Дебют

Юрий Кочетков


Заметки утомленной луны о критиках

Критиковать - легко. Особенно - если прочитали. А вы попробуйте критиковать не читая! Да еще так, чтобы у вашего читателя осталось впечатление, что вы все-таки читали. Не запутались в трех строчках? Хорошо. А я поговорю о другом - о подноготной критики. И ограничусь той славной областью литературы, которая именуется - "поэзия".

Критик от поэзии - ленив, напыщен и спокоен за себя. Такая у него работа, такие у него подсудимые. Эти подсудимые уже изначально на все согласны. "Да, я - не гений…, пишу для себя и ни на что не претендую…". Ну, в лучшем случае хорохорятся - "Да я же в горении пишу, какие тут правки-поправки!". Критик только улыбается, слушая все эти заявления. Он отхлебывает чай и легким движением руки указует - "Милейший, да не суетитесь вы, у вас же рифма - хромает, и штампы-с, штампы-с, и не бывает такого в природе: "…дрожат пустынно фонари, окутанные мглой", и придумали вы это для красного словца." Несчастный поэт начинает извиваться, что-то объяснять, оправдываться, становиться в позу, но все - бесполезно.

Потому что, изначально, критик является говорящим, а не внимающим.

Стихи, это ж такое дело - передача чего-то эфирного на уровне шестого чувства. Попробуй-ка расскажи об этом наглой прозой. Разговор критика с поэтом - это беседа рыбака с вытащенной рыбкой. Ну, спрашивает первый, мол, пошто чешуей сверкаешь? А та в ответ только рот разевает, и рада бы порассказать о прелестях колыхания водорослей в придонных течениях, а - не выходит ничего. Помнет-помнет рыбак рыбку и - плюх ее в ведро, где уже с полдюжины таких же.

Но есть один замечательный момент в праведном деле критика. Это то, что по сути дела, его деятельность протекает в двух руслах. Первое - это писание автору-поэту. Обычно зовется - "отзыв". Тут критику приходится немного напрягаться, и углы надо сгладить, и по плечу не забыть похлопать. Иначе - до конца не дочитают. А это - обидно. Критик как раз и пишет затем, чтобы его читали. А тут дело такое, всего один читатель намечается, правда, заинтересованный. Теперь, главное - не спугнуть. А уж, коли, поэт раскрутится на книжку, так может и поместит этот отзыв в предисловии. Что тоже неплохо.

Ну, с отзывами все понятно. Есть еще и второе русло. Основное, так сказать. Его даже и обозвать трудно. Собственно, это сама критика и есть. От подбадривающего щипка до полного разноса/разгрома. Тут критик выступает во всеоружии и на лица не взирает. Узду на него еще не придумали. Что характерно, чем злее нападает, тем более уважают почему-то. В таком случае, для поэта этот разнос что-то вроде медали: "Тебя еще критик Н. не громил? Громил? Ну, брат, значит, ты уже чего-то добился, коли, он не преминул пройтись!".

Доброго критика уважают поменьше, однако, его любят сами поэты. На то он и добрый. Поэтому, поэт готов слушать, и слушать, и слушать. Даже если критик и будет повторяться. Одна беда - постороннему читателю все это малоинтересно - интриги нет. Скривляется читатель в презрительной улыбке и пролистывает все эти благожелательные строчки.

На последнем месте стоит т.н. конструктивный критик. Мастак своего дела и знаток всех поэтических приемов. Посторонние его заворотов не понимают, поэты же на замечание о "недопустимости укорачивания второй строфы в семистопном дольнике" имеют свое собственное мнение. Конечно, им льстит, что их громят на научно обоснованной базе, но разбираться в том, что же имел в виду конструктивный критик не у всех хватает терпения.

Наиболее представительна порода злых критиков. Это сторонники обобщений, цепляний к деталям и, наконец, прямых наездов на личность автора. Что интересно, битва ведется, вроде, на поле автора, но это только прибавляет ему уязвимости. Любимый прием злого критика - выдернуть строчку из контекста, разгромить ее в пух и прах, затем сделать обобщение на все стихотворение (творчество в целом) автора, а затем свысока заметить - "Что ж, автор, видимо, затюканая жизнью женщина, дающая выход своим эмоциям в поэтической форме, но есть некоторые надежды…". Можно и наоборот: "Автор, несомненно, - начинающий поэт, о чем свидетельствует общая неустойчивость размера и стандартность рифм, особенно он привязан к банальностям типа "боги-пороги-дороги". Злой критик изначально исходит из ущербности автора, особенно если он все-таки его вдумчиво прочитал и тот ему не лег на душу. И лиричность в стихе будет названа сопливостью, философские размышления - рефлексией и ментальностью, искренность - эксгибиционизмом.

Интересно наблюдать рассуждения злого критика "вообще". Почему-то ему никогда не приходит в голову рассмотреть творчество поэта в целом, узнать его истоки, судьбу, наконец. Рассуждение "вообще" ведется на уровне толков и сплетен тусовки критика. Если у того в друзьях концептуалисты, то поэту будет доставаться за разбросанность и отсутствие общей концепции, если критик существует в компании корешей-алкашей, то держись поэт, если у тебя недостаток народности обнаружат - "Смотри как Высотский писал - ярко и близко для народа, а ты - соплями истекаешь!". Наибольшая беда - если критик у нас из какой-нибудь элиты, московской, питерской или еще какой-нибудь. То тут кранты всем, кто не свой. По определению. Злой критик во многом ведет свое дело на эмоциях. Ему важно задеть, причем не просто задеть, а в как раз том месте, где подсудимый наиболее раним. Арсенал богат - тонкая ирония, грубый наезд, обидное передергивание фактов, высокомерное обращение и мн. др.

Почему же так живуч, силен и многочислинен злой критик? Причин много… Первая - все мы мастаки разрушать, это у нас гораздо лучше получается чем строить. Громить, ведь, особого труда не составляет.

Вторая причина кроется в психологии и выражается в поговорках типа "Бей своих, чтоб чужие боялись", "Ай, Моська, знать она сильна...". Это своеобразный способ самоутверждения в творческой среде. Не творческими успехами, так боевыми достижениями. И, что удивительно, в многих случаях этот трюк проходит. Любить злых - не любят, но уважать - уважают.

Впрочем, чего это я про среду какую-то… Перед собой, любимым, в первую очередь, это способ оправдаться. За свое бессилие и бездействие. Вот и громят, за то, что ТАК писать сейчас не могут. А еще чаще, что - не понимают - как ТАК можно писать. И не делает критик ни малейшей попытки понять и принять это.

Некий противовес злому - добрый критик. В основном, он специализируется на отзывах и поддержке творческой молодежи. Этот критик должен быть хорошим психологом. Публике он не интересен, а зачастую даже раздражает, поэтому остается один единственный благодарный пациент - автор, вдобавок - только что изливший душу на бумаге. Вот добрый критик и занимается поглаживанием в нужных местах. В принципе, тем же занимается последний подвид критиков - конструктивный. Только он не гладит в этих местах, а препарирует, что, зачастую, вызывает соответствующую реакцию пациента.

В любом литературном критике сидит и злой, и добрый, и конструктивный. Кто-то из этой троицы доминирует, остальные два используются при случае. И все три подвида критиков - нужны. Поэту необходимо и теплое плечо, и острые зубы на горизонте, чтобы орфографию проверял, да на штампах не зацикливался. Нужен и препаратор, который помогает вскрыть механику стихосложения. Только есть одно большое НО. Критика - это вид обратной связи. Автор дает творение - получает обратную связь - делает следующий шаг. Критика, которая обрывает этот процесс на втором пункте - преступление. А у обратной связи есть свои правила, делающие ее более качественной и полезной.

Прежде всего, давая обратную связь, нужно говорить не о том что плохо, а о том что можно сделать лучше. Вроде маленький нюанс, но в этом случае автор избавляем от ощущения собственной ущербности. И как следствие - в нем уже не поднимается волна подсознательного протеста. Другой момент - неплохо уметь давать критику от третьего лица. Это лишает автора ощущения, что критик стоит против него и направляет свои стрелы в лицо автора, а не в его произведения. Убирается т.н. личный момент. Наконец, третье правило - не забывайте сказать, что хорошо. Не бывает так, чтобы ничего хорошего не было, иначе критик не стал бы тратить свое время. К тому же, начинающий автор, скажем, гораздо более нуждается в одобрении, чем в чем либо другом. Отметив удачные моменты, критик завоевывает банальное доверие автора, без которого разговор бессмысленен.

Конечно, концепция обратной связи не вполне работает в случае презентации (или препарирования) творчества автора другим людям. В частности, нет необходимости применять третье лицо. Можно прямо сказать - "это звучит плохо". Однако хотелось бы отметить пару моментов и в этом случае. Не следует обобщать. Т.е. говорить от лица всех и вся, а также распространять свои выводы от детали на все творчество автора. Нежелательным явлением является поза. Поза обличителя, закадычного друга, увенчанного лаврами мэтра. Прием не слишком честный, хотя и дающий свои плоды. Наконец, нельзя давать излишнюю волю эмоциям. Брызгание слюной, как и медоточивость вызывает у читателя подозрение в предвзятости и собственных психиатрических проблемах критика.

Ну, вот, время писать и заключение. Пролистал вверх сей опус о критиках - ба, ни одного цитирования. Почему? - Желания нет. Да и пришлось бы давать и соответствующие произведения, дающие почву критике. Выпущен из внимания и особый род критики - пародия. Ей нужно посвящать отдельное исследование. Да и тема в целом такая, что рановато давать заключения. Обойдемся без них. Вместо этого в конец помещу свой отзыв (как некий иллюстративный материал на тему обратной связи, не более) на стихи Ольги Родионовой a.k.a. Верочка. Стихи ее достаточно распространены и известны. Смотрите ЛИТО, Тенета, Zhurnal.ru, Поднебесье.

----------------------------------------------------------------------------------------------------

Ну что ж, начнем. С хорошего. И - вообще. Т.е. сперва о тех вещах, которые мне ложатся в душу.

Эти стихи - театр. Подмостки. Декорации. Костюмы. Главная героиня. Герой. Актеры играют. Итак, занавес. Пьеса пошла.

Прелюдии, как правило нет, зритель сходу вовлекается в действие, ну разве что пара-другая аккордов

"Я брожу вдоль оврагов, в полях, босиком по стерне."
"Там, где цитрусы ярки, как лампочки, в рощах нагретых,
Там, где смуглые груди колышутся в такт каватины..."

Актеры сходу забывают заученные монологи, их уносит в действие. Местами льется просто поток сознания:

"Листва рыжеет...Кто виновен в том,
Что август пьян? Зажав травинку ртом,
Он свысока смеется над таможней.
Пересекая стершуюся грань
Между зимой и летом, полосатый
Минует столб, и белые халаты,
И чахлую больничную герань, -
Чем дальше, тем родней и безнадежней.
Лохматый люмпен, царь, Октавиан,
Беспутно весел, беспричинно пьян,
Он весь в крови - кому какое дело?
Стреляют пограничники сплеча
По августу. Бутылками пустыми"

Актеры заводятся, наконец, спохватывается главная героиня, понукаемая режиссером (любовником?):

"Да, я была твоей Аннабель Ли,
Хлоей, Лолитой и маленькой Биче, -
В городе этом, где в летней пыли
Каждый цветок - необычен."

А герой, увы, какой-то блеклый, ну никак не способен поддержать героиню, у него-то и слов - раз, два и обчелся. Пьет, наверное, горькую, негодяй, перед спектаклем.

Героиня мечется, она все более и более увлекается спектаклем, другими актерами, местами начинает шаманить:

"Полно, ваше величество, что там - кричи не кричи.
Не помогут больницы, ключи, стукачи, палачи"

Действие все более и более набирает силу. Зритель начинает беспокоится. В т.ч. и об антракте, разворачивает программку и с ужасом видит - антракта не будет. Пьеса одноактная. А как же - буфет?

Наконец, разобрало и героя:

"Его рука с моей соприкоснется,
И боль, как стая молодых лисят,
В его груди настойчиво проснется."

Впрочем, героине на него уже вполне наплевать. Она почувствовала, что все внимание зала устремлено на нее. Она неистовствует. Дело доходит до того, что на сцену выскакивает какой-то зритель в деловом костюме, но это никого не шокирует, и только усиливает впечатление от пьесы. Всем кажется, что и этот зритель тоже играет важную роль (в зале крики - "браво!"):

"А король выключает транзистор"

"Стопроцентный контрацептив."

...неожиданно пьеса обрывается. На красивом аккорде:

"Зато мой серьезный ребенок,
Между прочим, брюнет и красавец. Наверно, в отца."

Героиня замолкает на полуслове. Актеры неловко раскланиваются и убегают за кулисы. Герой, проходя мимо героини, бросает - "жду в гримерной". Героиня делает несколько реверансов, ей рукоплещут, бросают цветы и т.д. Зритель расходится.

Режиссер закуривает, хмурится. Вроде бы и не плохо получилось, да задумывалось-то по другому. И пишет в блокноте:

Звукорежиссера - уволить, включал музыку где ни попадя, найти нового
Героя - менять на другого, совсем не тянет
Героиню - приструнить, но и не забыть похвалить
Черт, как же ввести - вступление и окончание! - подумать
Зрителя того, что по сцене скакал - на заметку
И эта - вставить поболе режущих душу реплик, во!
Ввести цвет в действие, хорошо бы с музыкой и ритмом увязать

На следующий день в газете заметка театрального критика:

"Режиссер Верочка, спасибо, было очень интересно. Узнал столько нового! Ваш стиль - средняя форма с разжиманием внутренней пружины. Очень колоритны персонажи, хороши костюмы. Все очень вовлекает. Не понравились только следующие моменты: средняя форма подразумевает уже некое строение, будь то балладность, структура ритма, композиция. Есть некие законы жанра, которым и не грех следовать. А вас - уносит, уносит и уносит. Зритель, он же не титан мысли и вкуса, может и взять - да уйти посередь пьесы. Опять же не ощущается просто некоего стерженька, на который нанизывается весь поток пьес (стихов). Разве что самовлюбленность главной героини. Иначе мы имеем обычную короткую форму, раздутую до средней. А это зовется непрофессионализмом."

Ну, критик - он и есть критик. Что с него взять, старого пер@уна. Хотя он, похоже, в героиню влюбился.

Начало | Эссе | Поэзия | Дебют